...все в себе...

Люди по-разному реагируют на то, что их язык для тебя не родной. Чем севернее страна - тем быстрее перейдут на "интернациональный", чем южнее - тем с большей вероятностью забьют, будут чирикать на своем, но параллельно показывать, рисовать, писать и всячески объясняться на языке жестов. Кто-то замедляет скорость речи, кто-то старается говорить простыми предложениями. Но есть совершенно невыносимая для меня категория людей. Они начинают говорить с тобой, как с умственно отсталым.

Причем, не то, чтобы человек был плохой или к тебе относится с пренебрежением, просто вот реагирует он так. И совершенно неважно, если ты отвечаешь ему более-менее внятно. Уже через минуту хочется предъявить справку из психдиспансера, где написано, что "годен", а через две - достать топор с совершенно определенными намерениями.

Помню такую русскую тетеньку в Италии. Она могла говорить только на русском, поэтому беседовала с итальянским официантом так:
- Мыыыы… Мыыыыы! Хотим пересееееееесть туууууудаааааа… Тууууудааааааа! (размахивая руками, как ветряная мельница) Понял? Или не поооооняаааал? Тууууудаааааа!

Однажды знакомая, с которой до этого общались на английском, услышала от меня французский. Заговорила со мной, как симбиоз робота Вертера с дикторами, которые начитывали старые аудиозаписи "язык для начинающих". Как в "Дне радио":
- Поздороваемся троекратно, по русскому обычаю. Здравствуйте, мадам Бардо.
- Bonjouuuuur!
- Добрый день, мадам Бардо.
- Bonjouuuuur!
- Приятно вас видеть, мадам Бардо.
- Bonjouuuuur!
Я с тех пор вообще при ней рот открывать не хотела.

А в этот раз мне попался дяденька. Он оббегал вокруг меня, засовывал лицо буквально в меня и, пока я наслаждалась видом пор на его прекрасном французском носу, сообщал что-нибудь тем самым "особенным голосом для умственно отсталых", растягивая гласные.

Нет, я, конечно, девочка-дебил, но не до такой же степени.

Однажды дрожащей рукой наливаешь себе глинтвейна и думаешь, - кто все эти люди? Почему у них такие дурацкие проблемы и почему мне нужно их решать, да еще и в непременно очень вежливой форме, еще и с использованием определенных грамматических конструкций? И почему они всегда всех вокруг обсуждают с этими идиотскими восторженными интонациями, от которых через пару минут свербит в обоих ухах? И какого черта в магазинах они покупают не куру с гречей, а непременно артишоки, сельдерей, вырезку молодого ягненка, салат с непроизносимым названием и капельку дуриана на десерт?

Впрочем, как бы мы учили язык, если не было бы вокруг тысяч Этьенов и Мари, которые постоянно страдают от геморроя, повышенной волосатости, психологических и кулинарных проблем, а также все время что-то ремонтируют у себя дома?!

Когда вы говорите — такое ощущение, что вы бредите. (с)

Это краткая характеристика моих попыток говорить на французском. Кстати, полагаю, что я не первая, кто обращается к рязанскому варианту франсе: это когда ты не знаешь какого-то слово, берешь русское и/или английское — и произносишь его на гнусаво-картавый французский манер в надежде, что прокатит. Иногда, надо сказать, и правда прокатывает, благо «интернациональных» слов хватает во всех словарях. Иногда тебя на этом ловят и с позором отправляют зубрить.

Французы, кстати говоря, тоже блещут со своим английским: они просто слова, которые пишутся одинаково (или похоже) на двух этих языках — произносят по-французски. Недавно я слышала впечатляющую речь вполне образованного человека — первые 3-5 предложений даже невозможно понять, на каком языке он говорит, разве что по предлогам и артиклям постепенно догадываешься.

( чуть-чуть про бельгийцев )

Френдам, которые искренне любят французский и иногда обижаются, дальше не читать.

Биясь главою о сруб светлицы, проклинаю тот день, когда села за баранку этого пылесоса. И кровавые мальчики в глазах. Хотя нет, не мальчики. Девочка. Тетенька. Но очень хрупкая такая, в очках, каждое стекло увеличивает глаз раз в пять. Сто лет назад она приняла часть нашего потока на факультативный курс второго языка. Французского.

Кстати, именно после эксплуатации нашего злосчастного потока этот факультативный курс был отменен. Зря, конечно, но, видимо, душа ректора не вынесла трагических стенаний француженки.

Она искренне вытерпела нас примерно три-четыре недели, потом отключила мозг, расслабила очки и больше не вслушивалась в то, что мы пытались ей вслух читать или говорить. Видимо, ей уже стало понятно, что ничего хорошего из нас не выйдет. Из некоторых, кстати, типа меня, хорошее на тех занятиях действительно вышло. И свалило в голубые дали.

Вскоре мы расстались с той француженкой: она осталась с цветами и конфетами, мы - с меткой "зачет" за факультативный полугодовой курс языка, из которого вынесли только "бонжур" с "камсикамсой".

А теперь я пытаюсь начать сначала. Учитывая мои таланты к языкам, стремящиеся к абсолютному нулю, мой голова не мочь это запоминайт! Я могу три дня долдонить какое-нибудь правило или там какую-нибудь грамматическую фигню - и на четвертый день начать заново, потому что ничего не помню. Уж молчу, что я думаю по поводу бесконечных извращений со слиянием слов-букв. Ну, с произношением проще всего: на слух ни одного слова не понимаю.

Чтобы понемножку начать любить английский - некоторым типа меня надо просто начать учить другой язык.

А вообще тут, в центре города, целый день поют птицы. Не на французском. Это прекрасно! Пойду, кофе себе сделаю, что ли.

Эх, жизнь кончена. Снова сижу на табуретке в окружении не очень дружных хомяков и одной хомячихи, которая в скором времени ожидает потомства, и талдычу Present Simple. Это, кажется, четвертая моя попытка попробовать спикать без "ээээ", "нуууу" и "не помню, но по-русски это звучит так".

Отношения с любыми языками, отличающимися от русского, у меня всегда складывались как-то не очень. Сначала был английский. В школе я всегда получала свои пятерки за то, что смирненько зазубривала дома тексты и прилежно переводила на занятиях. В частности, "Ландан зе кепитал оф Грейт Бритэн" я помнила еще лет семь-восемь спустя после школы. Могла рассказывать в любом состоянии, даже под наркозом.

В вузе ситуация осложнилась въедливой преподавательницей, которая требовала отличного знания грамматики. С грамматикой я не дружила вообще. Все мои умничания и речевые обороты шли исключительно из зазубренных текстов. Я до сих пор не могу перечислить все времена, не помню, что и как строится, и - тем более - не могу применить это в речи. Брякала наобум - авось как-нибудь получится. Шекспир, вероятно, вертится в гробу. Утешаю себя только тем, что кроме меня ему есть, от чего и кого вертеться. В конце концов, я же не говорю "вам писом или наслайсать".

Однажды мне стукнуло: о, если я не могу справиться с английским так, как мне надо, - может быть, это просто не мой язык? И нужно начать учить что-нибудь резко отличающееся? Сказано - сделано. Я пошла на французский. Преподавательница была бодрая, в очках с дальнобойными бронебойными стеклами. Она пристально вытаращивалась на ученичков - великовозрастных особей, учивших кто английский, кто немецкий, потом тыкала в кого-нибудь длинным острым пальцем: "Читать!". Учитывая, что на первом занятии мы, по большому счету, не знали даже алфавита, - и только пара-тройка эрудитов (или как я, имеющих папу, учившего французский) помнила кое-как хотя бы несколько правил "тута не читается", "тута читается не "пеугеот", а "пежо". Мы веселились. Преподавательница еще больше сохла, бронебойнила и закатывала глаза куда-то внутрь мозга.

К пятому занятию я осознала, что Джо Дасеном мне не быть. И на Патрисию Каас я не тяну. И ваще английский, вроде, не такой уж и плохой язык. В общем, после года французских лишений, я благополучно сдала экзамен (или зачет?? Не помню) и выбросила его из головы. И экзамен - и французский.

Последние несколько лет я вяло хотела учить итальянский. О, Адриано, ну почему ты уже так немолод?! Вяло хотела, потому что уже знаю, чем это у меня может закончиться. Хотела, хотела... а потом мне буквально всучили телефон репетитора, а тот, в свою очередь, бодро затащил меня на занятия. Репетитор похож на моего первого начальника - едва справилась с собой, чтобы не убить его прямо в первые секунды. Сдержалась. У него же хомяки. И хомячиха, которая ждет потомства. И я теперь жду, когда мой английский зацветет и заколосится.