...все в себе...

У нас почему-то как только на кухню - так сразу кто-нибудь что-нибудь про кишечные инфекции. Или про больные зубы. Еще хорошо идет тема про всякие хирургические вмешательства и прыщи. Никак нам с этих вмешательств с прыщами не съехать.

В последнее время я даже стараюсь не ходить обедать, а остаюсь в кабинете, прикрываясь двумя компьютерами. Через закрытую дверь и стук вилок все равно пробивается «бу-бу шейки бедра», «а еще можно помазать йодом», «все такое красное и чешется». Причем, в остальное время дня мы все вполне приличные люди, и даже туалет стеснительно называем не туалетом а тамом: «ТАМ кто-нибудь есть?» - это когда единственный отунитазный ключ кто-то взял и надежно засел подумать в тишине.

Хотя в кабинете тоже небезопасно. Вчера мне присылали ссылку про какую-то маньячную учительницу, которая кого-то там подожгла, или себя, - уже не помню. Позавчера я всех радовала «самыми неудачными тортами в мире». А сегодня вот уже целых полчаса думаю — вот был осьминог-предсказатель, в Финляндии, что ли, какая-то кошка-предсказательница погоды проживает, почему бы и в офисе не завести какое-нибудь прекрасное милое животное, чтобы оно что-нибудь предсказывало. Повышение зарплаты, например, или внеурочные выходные на Багамах. Мы бы его все любили и подкармливали в меру сил. И на поклон бы ходили — мол, прими, батюшка, челобитную, надысь Багамы совершатся, али оставить эту напрасную веру в чудо.

Ну что, протолкавшись среди толпу чудесных накаблученных и налаченных женщин, могу себя снова поздравить: вот и еще одно 1 сентября, когда мне не надо в школу!

Утром навстречу шла прекрасная девица лет восьми-девяти от роду. В кислотно-желтых колготках, зеленой юбке и малиновом пиджаке. С букетом, как водится. Девица шла и тихо бормотала: «Ненавижу школу, ненавижу колготки, ненавижу пиджак...». Мама тащила ее за руку и озирала окружающих свысока. Как будто у нее на голову, в отличие от нас, нищебродов, было вылито целых два флакона лака. Макияж скрипел и трескался на ходу.

Потом еще видела мальчика, который болтался у мамы на руке, и чертил большим букетом по асфальту. Наверное, это будет единственный букет из асфальтово-серых роз. Слегка ободранных, но кто там чего смотрит.

Как-то на днях надо было снять 30-секундное видео. Беру фотоаппарат с соответствующей функцией, записываю. Показываю.

- Нет, ну там эхо, какая ужасная гадость! И вообще, у меня совсем другое лицо с приличным носом. А тут нос. Неприличный и висит. И щека кривая. И рук не видно.

Беру фотоаппарат и записываю по новой.

- Эхо, как в тазу, это ужасно. И рук слишком много! И щека теперь со вмятиной. Надо переснять.

Беру фотоаппарат и рассказываю про законы физики и эхо.

- Нет, ну как-нибудь же можно, чтоб без эха, надо непременно, чтобы без него, а то вдруг война, а я усталый.

Бегаю, теряя тапки, телефон плавится у уха:

- Вась, ты можешь дать камеру на день снять?

Вася, сволочь, нежно хихикает и начинает рассказывать, как приятно на Багамах пить алкогольные коктейли, и еще про мулаток. Петя вверх задницей торчит на грядках в Псковской области и тоже не горит желанием везти мне аппарат. Маша вообще променяла совесть на Египет.

В итоге, подключаю к морде выступающего микрофон, микрофон втыкаю в ноутбук, из ноутбука — динамики, фотоаппарат к динамикам и на стопку книг, потому что штатив в магазине. Выступающий временно взят напрокат из соседнего отдела. Бухти, говорю. Он на меня глаза таращит — чего, мол, бухтеть. Говорю — посчитай до десяти и обратно. Получаю:

- Закусочная! Шашлычная! Рюмочная! Нет, две рюмочных!

Фотоаппарат прыгает в руках. Эхо на месте. Идем с горя обедать. В шашлычную.

На следующий день снимаю еще одним фотоаппаратом — ради утешения совести снимаемого. Ибо рожа еще хуже, эхо еще больше.

Наконец, одна томная женщина соглашается одолжить камеру на несколько часов. Передает через секретаря — мол, тут надо только одну программу скачать для редактирования и оцифровки, а то никак. Ну, типа, она бесплатная, качайте, все проверено.

Через шесть часов и много нецензурных слов я узнала, что нельзя верить томным женщинам, иначе придут злые смски и опустошат твой телефонный счет. Еще томные женщины не знают и не помнят про драйвера для камеры. За пять минут до съемки узнаю, что драйвера под конкретный уродский виндоус надо искать с фонарями. Сижу и задумчиво ковыряю в носу. Говорят, если очень сильно проковырять — можно задеть мозг, тогда приедут дяди-санитары и избавят меня от забот. Но ко мне приходит только снимаемый объект — пойдем, говорит, еще раз на фотоаппарат, а потом на камеру.

Снимаю, значит, фотоаппаратом. С десятой попытки нос-таки укорачивается, рук становится в норме, язык начинает слушаться. Беру камеру.

- Не, я на камеру не буду! Пусть эхо, мы уже сроднились, и ваще.

Эх, шашлычная. Закусочная. В общем, рюмочная.
И все-таки это лучше, чем 1 сентября в школе!

Я почти Золушка.

Метро «Обводный канал» открыли! В какой-то момент мне так надоело это затянувшееся строительство, что я перестала отслеживать процесс выковыривания туннелей. И вот приятный сюрприз.

Подведение итогов всегда нагоняет на меня тоску.

Мир большой – я маленькая. И усталая. Последний раз я была такая затюканная и усталая, когда хотела увольняться со своей первой работы. Захожу сегодня в одну из комнат в офисе, а мне оттуда «чавось это у вас, мадам, глаза такие красные?». От сварки, черт побери!

По офису ходил кот. Тот самый, которого я однажды в мешке носила. У него-то глаза не красные. Порвал пакет, собрал в ухо пыль из-за мойки, лег поспать на серые ребристые следы моих ботинок. А мы вокруг сидим с ноутбуками и завидуем. По очереди подпрыгиваем на стульях и нервно кричим «бу!». Потому что нечего тут лежать на следах без ноутбука и балдеть.

Остальные все такие с проблемами вокруг. Я как только слышу про проблемы – у меня сразу в глазах птички и лицо номер три надевается. Понимающее. А потом птички улетают, оставляют красные следы и состояние «я вся такая умная в белом пальто стою красивая».

Вот точно вам говорю – у меня есть план на 2011 год. Я куплю себе белое пальто. Честно.

Образцово-показательная зарисовка.

Вечер, заморенные петербуржцы вселяются в гостиницу. Дама в розочках, бюстах десятого размера и химических кудряшках предлагает целых семь вариантов завтраков. Кто-то радостно выбирает нежную и удивительную "творожную запеканку", к которой прилагаются "сметана, сгущенка, мед". Знаете, вечером хочется чего-то воздушного, тем более, если не тебе готовить.

Утро. Помятые петербуржцы мрачно бредут на завтрак. Приносят "нежное и удивительное" с крохотным плевком сметаны сбоку. Получатель нежного тащит тарелку обратно и возмущается, мол, сметаны не хотел, хотел сгущенку. Дамы в рюшечках, но уже с более скромным бюстом, заявляют, что никто, мол, сгущенки и меда не обещал, но они могут выделить каплю джема на бедность несчастному. Несчастный уныло кивает.

...тут дама взяла столовую ложку, кое-как сковыряла с запеканки сметану и заботливо заныкала ее куда-то под стойку.

Занавес.
Да, полграмма джема было-таки плюхнуто сверху на сметанное пепелище.

Обычно про работу не пишу, а тут как-то раскисло все.

Рабочий день состоит из белых страниц, кислотных мух и воплей мужским баритональным дискантом «осторожно, двери закрываются, следующая станция» под окном. Дискант записали для трамвая, но ветром его заботливо задувает прямо ко мне в окно.

Удивительно, как иногда приятно быть маленьким вредным доктором зло. Отдел Боящихся Меня расположен через коридор. В связи с жарой на рабочем месте, я с кроссовками в разводе. Сливаемся в экстазе только в те секунды, когда надо через этот коридор протопать в Отдел Боящихся Меня. Я иду — болтающиеся шнурки зловеще постукивают по ламинату. Отдел напрягается. Когда я появляюсь в дверном проеме — из-за каждого ноутбука поднимаются настороженные глаза булавками. Нос уткнут в компьютер, выползают только рачьи глазки на тонкой ножке. Рачьи глазки просчитывают мои шаги, во всех головах одна и та же мысль «на кого черт пошлет».

В эти секунды так приятно растянуть время и шаги, неопределенно прогуливаясь по центру комнаты, а потом яростно кидаться к конкретному столу, зловеще хохоча.

Потом мы с кроссовками слышим неопределенный гул из-за стены — это мне заботливо отмывают косточки. Главный страдалец — и те, кого на этот раз коварная длань судьбы — в лице меня — обошла. А шо делать?! Кому щас легко?

Вот! Сегодня прочитала реплику, выражающую прям то, что думаю.

«Ненавижу слово «креатив». «А вот это у нас в команде - креативщик!» И все начинают ждать чтобы ты как-нибудь поздоровался левой ногой или налил себе кофе в шапку».

Я ненавижу словосочетание «творческий человек». «А вот это у нас тут, типа, творческий человек!». И все смотрят на тебя так, как будто у тебя в анамнезе бабушка-шизофреничка троих зарезала, и думают «вот, будет, наконец, кому плясать канкан на корпоративе с пьяным спонсором». Ругательство какое-то и проклятие, а не словосочетание.

И обязательно придется всегда в первое лицо отдуваться по любым идеям: ну как же, это ж человек творческий, он вчера тефтели на кухне трескал с лимонным соком и в носу ковырял одновременно. А что вы, батенька, думаете по поводу трехступенчатости мохнатого околоюридического опупыря. Как так, ничего не думаете? Быть этого не может! Об опупырях нынче все творческие люди только и мыслят, аж перья скрипят.

У меня не скрипит, если что. Не скрипит у меня!

Пойду налью себе кофе в шляпу.

Тут в наших болотах на каждом углу очереди за резиновыми сапогами на шпильке и в цветочек. А мне не надо, у нас в офисе все равно бассейн, так что мне бы водолазный костюм не помешал с галстуком-бабочкой. Каждый день откуда-то снизу приползает местный Джамшут, улыбчивый такой, здоровается, интересуется, насколько увлажнились и провялились сотрудники. Сотрудники от недостатка влаги не страдают совершенно, готовы даже экспортировать эту самую влагу куда-нибудь на пару этажей пониже, чтобы всем было радостно. Пока радостен только четвертый, который под нами.

Неделю назад заходил Сам Начальник Джамшута, тоже улыбчивый такой, похвалил наш кабинет - мол, молодцы, девушки, заботитесь о состоянии воздуха, даже тряпочки вот мокрые разложили по подоконнику для свежести. У меня даже клавиатура от эмоций слегка оплавилась.

Вчера Джамшут ползал по крыше и поливал ее горячей водой. Сказал, что так проще лед расплавить, который за зиму намерз и тает нам в окна. Я думаю, это он для разнообразия, а то у нас все льется холодное, да льется. Тепленькая пошла (с). У меня даже дырявую мусорную корзину сперли, пакет в нее сунули и поставили для сбора воды. Зато всем со стороны видно: мы тут не хухры-мухры, мы тут на все руки, работящие, по избами горящим с конями скоро будем специализироваться.

Полы уже встали рогом, но еще не отваливаются. Отваливается потолок местами. Я сроднилась со столом и катаюсь с ним и с проводами. Круговорот меня в природе налицо. Так и проходят дни.

Я в последнее время так сильно не люблю людей, что стараюсь как можно меньше лезть в ЖЖ. А то как-то мои сдерживающие центры работают хуже, чем наше ТСЖ. Дурацкая почти рифма.

Еще больше, чем людей, не люблю женщин. С ними никогда не можешь быть ни в чем уверенной. У них обязательно сегодня ПМС, завтра магнитные бури, послезавтра мужики-козлы. Причем, в этом режиме некоторые живут все 365 дней в году, не повторяясь. Еще у них непременная самореализация. Если надо приготовить борщ, протереть пыль или белье погладить - самореализация обязательно вылезает, распухает, чешется и мешает ходить. Распухания самореализации нивелируются, если купить женщине норковую шубу и выгулять в ресторан. Вообще, подозреваю, что самореализация отсыхает и отваливается, если регулярно выгуливать женщину в салоны красоты, бутики и обеспечить ее силиконом и ботоксом до конца жизни.

На самом деле, это все стереотипы, которые почему-то работают, несмотря на то, что все на них стараются не обращать внимания. Ты чахнешь и сохнешь над рабочим ноутбуком - а по центру офиса скачет женщина, закатывает глазки и поет что-то из репертуара "Чебурашки". Ей скучны наши нудные работающие рожи. Подозреваю, что ей просто обидно, ибо моль, ныкающаяся под ковролином, отказывается жрать ее синтетическую кофточку.

С женщинами так всегда. Особенно страшно, когда они хвалят твою прическу и манеру одеваться. Это значит, что самореализация распухла, чебурашкины песни закончились, моль вытравлена духами, и ты под ударом.

Резюме: почему-то мне всегда нужно всех понимать. Вокруг жалуются, рассказывают о своих проблемах, подводят итоги года, непременно мрачные и чуть-чуть со слезами, периодически пьяными. Обязательно говорят: ну ты же понимаешь, мне так тяжело, так невыносимо.

Надоело всех понимать. Хочется, чтобы кто-нибудь, наконец, понял меня.

Сегодня не пошла на новогоднюю вечеринку, за которую заранее платила денег. Навалилось невыносимое - представила себе ряды женщин, каждая из которых будет пить, ныть, а потом петь чебурашкины песни и плясать. Испугалась и пряталась до ночи дома под одеялом.

Дотянуть бы рабочие дни до праздников. И никакой самореализации.

У нас на работе раскопали подъезд. Не иначе, как клад ищут или зверски умученных мафиози закапывают. Утром пришла по бетонному полу, вечером скакала через песчаные горы. Особенный пламенный привет тем, кому придется возвращаться домой поздно вечером в темноте через этот подъезд. Надеюсь, их отыщет поутру в песчаных дебрях красноармеец Сухов и напоит водой из чайника.

Но хуже всего, что у меня отказывает мозг. Ни одной дельной мысли по работе. А надо. Позарез надо, желательно, хотя бы в трех вариантах. А вместо этого я сижу и думаю, что у меня стул неудобный, и что комары кусачие, и еще что неприятный смех — это бронебойное оружие в замкнутом помещении. Я вообще в последнее время думаю, о чем угодно, только не о том, о чем надо.

Хочу как в фильмах: сидишь в красивом кресле, элегантно ковыряешь карандашом в носу. Двухметровая секретарша подползает с кофе. А ты так ногу изящно на подоконник закидываешь — и вот оно, гениальное, по пунктам расписанное. Тут сразу совет директоров, все хлопают, дарят тебе слонов, одуванчики и кругосветное путешествие. И новый карандаш для ковыряния.

А у меня только комары, пыль и тухлый кефир в мусорном ведре.
И ноль идей.
И совещание на носу.
На самом деле, это локальная трагедия, если кто не понял.

Вот так, знаете ли, встаешь с утра, и жизнь не удалась. Ворона еще каркает, сволочь такая, под окном. Нет, чтобы яиц наглотаться и соловьиными трелями меня поутру будить.

Врач сказал: фиг вам, а не каблуки. Хожу в белых тапочках, но в простыню еще не замоталась. Русская народная примета работает: надел белые тапочки — соберешь навоз со всей округи.

Кстати, о навозе. Вчера в офис заходил удивительный человек, не то, что нынешнее племя и офисный планктон в лице меня. Мы тут бумажки, компьютеры, распечатать, запечатать, чужую кофту с рынка обхаять. Еще в туалете было страшное насекомое — орали всем кагалом. У нас инфаркт, у насекомого глухота и хоть бы хны.

Опять я не о том. Так вот. Удивительный человек — цветом лица прекрасен, почти, как негр преклонных годов. Покос, говорит, у меня, сено для козы надо заготовить. Свекла заколосилась, помидоры унавозились. Огурцы неприличные, опять же. Улыбается в пятьдесят зубов, пока блендамет делает себе харакири.

Овеял запахом лесов и полей — и унесся в голубую даль. А у нас тут даже мух нет. И кофе растворимый. И тапочки белые. И жизнь не удалась.