...все в себе...

Иногда это всё, что нужно знать о человеке.

Я ходила и зудела: «Нам надо шкаф, нам срочно надо шкаф». Возводила шаткие пирамиды из вещей по углам и продолжала бухтеть (да, я из той породы, которой на пыль плевать, но неровные кучки вещей бесят неимоверно). Во время прихода гостей пользовалась методом, одобренным лучшими собаководами, имеющими относительно свободную дополнительную комнату: сгреби все в кучу, засунь туда и закрой дверь. Пока в тумане бродил ёжик с воплем «Лошааааадка», я бродила в другой половине леса с воплем «Шкаааааф». Почти уже готова была смириться с тем, чтобы погрузиться в дебри Икеи (шкафный отдел там какое-то адское адище, на мой взгляд, но куда деваться).

И вот.
Мой шкаф.
Мой самый лучший на свете подарочный шкаф.
А пирамиды по углам - ну и фиг с ними.

Вот наконец-то у меня и появилось время, чтобы начать обработку фотографий и рассказать о своем отпуске. Мне приятно, что есть те, кто меня дождался.

Так что дальше будет много карточек. Всем стоять бояться! Начну с Амстердама. У меня есть какие-то путевые заметки, по большей части очень сумбурные - не было времени толком сесть и привести все в порядок, поэтому придется терпеть мешанину. Ми вас предупреждали.

( смотреть 22 картинки Амстердама )

В последнее время хочется вести себя, как свинья. Хрюкать, бить копытом, и, главное, поступать по-свински.
Или пойти к пруду, который "затянуло бурой тиной" и наесться червячков. От совершенно поросячьей тоски.



Так что лучше о прекрасном. О любви. И это не я - это он. Фотоаппарат.
Во всех наших именитых парках и галереях экскурсоводы трындят про всяких там царей, государей и свиту, войны и перемирия. Ну, иногда еще про декабристов вспомнят. А на самом деле, рассказывать надо совершенно не об этом. Да и рассказывать не обязательно - и так все понятно.

( 6 картинок парковой романтики )

Что-то я читала тут в интернете всякую фигню. Я уже как-то писала, что на заре своей интернет-юности я практиковала встречи на сайтах знакомств. Почему-то вспомнила об одном прекрасном вьюноше, с коим мне довелось провести одно свидание. Я о нем, кажется, даже подруге не рассказала - вся застеснялась. Я к тому времени уже была стреляным воробьем, и без фотографии ни на какие свидания не бегала. Вот он мне прислал карточку - такой ничего себе, вроде как, в морской форме. Тут я, конечно, растаяла - форма, все дела.

Короче, два часа завивки волосни плойкой, час художественного рисования по лицу, час отпаривания юбочки с кофточкой - вся такая воздушная, к чему-то там зовущая, принеслась в центр города. Приезжаю. А там стоит такое... с меня ростом, в дырявой футболке, на одном кроссовке салатовый шнурок, на другом - ярко-розовый. Плечики щупленькие. И глаза такие нещастные-нещастные. У меня аж кудри развились. Цап меня под ручку и ну таскать по центру города. А я темные очки на глаза надвинула, волосами завесилась - думаю, ведь по закону подлости кто-нибудь увидит - стыда не оберешься потом. Будешь три часа врать, что это троюродный братик, больной шизофренией, приехал из деревни Малые Пендюки город посмотреть.

В общем, волочит он меня, волочит, я уже упираться потихоньку начинаю и придумывать пути к отступлению. Собираюсь с духом - мне, мол, за тараканами ухаживать, и ваще. И тут он такой останавливается и омывает меня лучезарной улыбкой: "Ты мне ваще-та понравилась, ничего, тихая такая! Я тебе еще подарок не сделал, погоди". Ну, дари, говорю. Он мне - щас, тут надо проехать кой-куда, недалеко.

Ехали-ехали. Выпиливаем. С одной стороны пустырь с помойкой, с другой железная дорога, с третьей - секонд-хэнд такой, знаете, с синими раскладушками и чернявыми тетками, "одежда на вес" называется - три рубля кило, или что-то в этом роде. Ну, думаю, приехали, тут меня и порешат где-нибудь на помойке. И нервно нащупываю ножик в сумочке. А мачо-то меня гордо ведет тем временем... не, не на помойку - к раскладушкам. И говорит, указывая широким жестом на теток: "Выбирай, я оплачу!".

Истерично ржала я всю дорогу до дома. Так и вижу его сейчас - взор с поволокой, ручонка, толщиной в половину моей, указывает в светлую даль: "Выбирай, дорогая!". Гы.

Нежную зимнюю сказку можно найти под самым носом. Где угодно, когда угодно - было бы желание. Только почему-то мало у кого это желание появляется. Хочу к людям, который смотрят на мир позитивно.

( прогулка на Стрелке, 12 картинок )

Вот я думаю - на кой вообще убираться? Что это нам дает? Вот у меня дома, между прочим, "кровать резиновая надувная", которая, соответственно, не имеет никаких мерзких ножек и на полу покоится твердо, всем своим объемом попирая ламинат. Собсна, по этой причине мне больше не надо искать дряхлую лыжину за унитазом, лезть под кровать, умирая от страха и запаха пыли, и шваркать там, почем зря, изображая занудную хозяюшку. Впрочем, ладно, в детстве ты это делаешь "за просто так" или "за шоколадку", а во взрослом состоянии за такое издевательство над собой обычно требуют шубу. Норковую или песцовую. Или хотя бы из чесаной дворняги, удачно окрашеной под мексиканского тушкана.

А у меня шубы нет! Осознание этого страшного и тягостного факта накатило сегодня утром и давит меня паровым катком. Нет, ну как это так - я, понимаешь, вся такая воздушная и внезапная - и без шубы. А на улице, между прочим, не май месяц.

Ведь были когда-то мечты, были! Замуж обязательно на пятом курсе, обязательно за военного, обязательно за морского, обязательно обратно на Кольский морозить все, что должно быть отморожено и еще не отморозилось за 16 лет, нарожать атомных подводных отпрысков и получить в подарок шубу, шоб бывшая одноклассница Марина от зависти откинула копыта вместе со своей дурацкой шляпкой. На этот путь я даже вставала нетвердой ногой, начесывая перед зеркалом хохол в виде челки и отправляясь на дискотеку в одно ВМУ (то бишь, военно-морское училище). Просидев на этих самых дискотеках пару месяцев я осознала, что морды там все знакомые и даже знакомиться там банально не с кем, и что меня уже застолбил один прекрасный молодой человек, отсидевший в начальных классах срок со мной за партой. Не, человек-то он был прекрасный... Обнял, помнится, меня под рулады Тани Булановой в танце, и откуда-то снизу, из-под моего бюста, задыхаясь пролепетал, что "ващенравишься". Я всю хрудь, что могла, в себя втянула, скукожилась над ним, как дромадер, дыхнула ему нежно в маковку... Нет, честно, если бы в этот трогательный момент я не поймала взгляда своей подруги, кто знает, может, свершилось бы страстное объятие, кое и закрепилось бы браком с шубой. Но чертов взгляд я-таки поймала, захлебнулась воздухом, вырвалась из "ващеобъятий" и сайгачьим скоком понеслась в туалет. Оттуда короткими перебежками до гардероба - и домой. Больше в это самое ВМУ я не ходила. Эх... и подбюстный кавалер скрылся в тумане неопределенности. Сидит сейчас где-нибудь, наверное, адмиралом, и дарит своей золотозубой жене шубы, обо мне не вспоминаючи. Ибо нефиг ржать в ответственный момент признаний!

На всякий случай - это частично лирическая фантазия. Касательно шубы. Ибо получи я на руки эту чертову меховую хрень - шо я с ней делать-то буду? Полы в метро подметать и цыкать золотым зубом. Ибо какая ж норка без золотого зуба?

Каждый раз, когда я начинаю отгрызать от себя куски, занимаясь самоедством, я вспоминаю разных людей. Особенно часто в периоды мрачного упадка перед глазами является одно лицо. После его явления я, как правило, впадаю в депрессию на неделю.

Помнится, друзья спрашивали "почему ты не любишь N". А что ответить я придумать не могла. Потому как любые объяснения казались глупыми и нелепыми. Сейчас я созрела сказать, почему. Потому что этот человек в моем больном воображении стал тем демоном, который откромсал от моих пяти или шести чувств (уж не знаю, сколько их там, не подсчитывала), одно очень важное - веру в людей. Доверие. Я вдруг перестала верить людям. Сейчас мне кажется, что тогда это было обычное стечение обстоятельств, пучок случайностей, в который я воткнулась лицом на полном ходу, позабыв о своей крайне неприятной близорукости. Но тогда я сконцентрировалась на той личности, которую узрела, вытаскивая из ноздри чертовы прутья этой самой случайности.

Отголоски - это когда мне звонят старые друзья я почему-то думаю не "как хорошо, что ты позвонил", а "от меня тебе что-то явно надо". И ведь не ошибаюсь, черт... Отголоски - это когда вместо того, чтобы радоваться счастливому событию, я автоматически просчитываю дальнейшие негативные варианты.

На самом деле, все это ерунда. Наверное, мне тогда нужен был Образ Врага, и я его себе нашла.
Я по-прежнему не люблю этого человека. Не могу избавиться. Хоть лоботомию...

Есть люди, с которыми мне, скорее всего, уже не доведется увидеться. Есть те, без кого я страшно тоскую. Иногда. Есть те, кого мне не хватает, как ноги или руки. Они вряд ли об этом знают. Я скорее отрежу себе язык, чем скажу все это вслух. Но я их люблю. Засыпая, я буду думать о них. Не обращая внимания на тахикардию.

Я сегодня замерзла насмерть. Ноги не слушались, обмороженные еще когда-то очень давно пальцы буквально разламывались на части. И в состоянии этой клинической смерти я вдруг начала думать о... любви.

Дальше нельзя читать тем, кто не любит романтические бредни.

Наверное, только сейчас я поняла, что это. Словно тебя кусает ядовитая змея... нет, не так, наверное. Скорее, диковинный сказочный оборотень вцепляется в горло. Он исчезает. А яд остается в тебе. Ползет медленно-медленно, захватывая каждую клеточку, проникая везде и всюду. И, знаете, становится неважно, каков тот человек, которого вы любите. Он может быть умным или глупым, последней сволочью или мирным добряком, сумасшедшим или здравомыслящим, ангелом или демоном - это все уже становится неважным. Любовь не делит людей на составные части - или ты любишь и принимаешь все, или - нет. Третьего не дано.

А когда даже третий глаз, последняя точка, вспыхнет светом влюбленности - все, ты пропадаешь. Это становится тобой. И ты уже не ты, а кто-то совершенно неожиданный, чье сердце бьется провалами - само не зная, почему. Свет, который и во тьме светит. Ты - свет.

И мне кажется, что такая любовь, которая вытеснила тебя и все заполнила собой, не проходит никогда. Ее можно бить, травить, убивать, душить - но... что-то всегда остается. И либо тянет на дно, либо поднимает к небу. Чаще - последнее. Должно быть последнее.

Я не хочу, чтобы меня опровергали или со мной спорили. Я вижу это именно так, и от своего видения уже не собираюсь отказываться. И я живу только до тех пор, пока во мне дрожит и переливается это чувство. Теплыми волнами накатывает, яркими звездочками плещется, нежным туманом окутывает.

А когда оно исчезнет - я, наверное, умру.

Стрелять надо некоторых, которые подсовывают под руку дурацкие мелодии, от которых потом не отвязаться, даже если дать взятку мозгу в виде батончика "Nuts".

Пытаясь прекратить мысленное пение американского гимна и подавить желание вытянуться в струнку, прижав к сердцу ладонь и пустив слезу, подумаю о всяких разных привлекательных мужчинах. Список прилагается... хотя, может, я кого-то и забыла.

( Read more... )