...еще раз про любовь...

Как приличная романтично настроенная барышня, я аж на протяжении пяти-шести Новых годов прилежно строчила пожелание на бумажке, жгла его на свечке, потом сыпала пепел в шампанское и быстро выпивала. Считалось, что сожранная таким манером писанина должна исполниться. Пожелание, как водится, завсегда было про любовь. Никогда, чтоб его, не сбывалось. Однако я, с упорством, маньяка, продолжала совершать те же манипуляции, не обращая внимания на сдержанные смешки окружающих. Тем более, что среди окружающих всегда находились такие же больные на всю голову высокодуховные барышни, которые начинали под бой курантов метаться по квартире в поисках блокнота и ручки.

А однажды 31 декабря непомнюкакогогода... в общем, бумажка с ручкой были приготовлены заранее. Только готовила их моя хорошая подруга, в доме которой, собственно, мы и праздновали. Где она достала эту чертову бумажку, я не знаю. Предполагаю, что это была новейшая разработка белой жести для чистописания. Или там алюминиевого картона. Короче, она была толстенная, как зараза, и писалось на ней отвратительно.

Сидим мы, в общем, слушаем последнее в году бухтенье президента, ждем-с курантов. Подруга нервно теребит подол платья, разговор как-то не клеится, она по очередному прЫнцу вздыхает, я - по непременному, постоянному и заклятому. И вот они - долгожданные часы на экране, мы хватаем по бумажке, чего-то там быстренько карябаем, хватаем по зажигалке... а бумага - не горит. Вот не горит, сволочь, и все тут. С мелодраматическим воплем "не сбудется же!" подруга понеслась на кухню к газовой плите. Жечь. Но даже на газу бумажка сдаваться не хотела. Ну, разве что углы начали слегка тлеть. А куранты-то бьют, понимаешь, драгоценные секунды уходят.

В общем, кинула я смело треклятую, объеденную огнем, бумажку в шампанское - и залпом его. Куранты от ужаса затихли. В общем, картина маслом: по всему миру люди, как люди, целуются, пьют, бенгальские огни жгут. А мы с подругой, которая последовала моему дурному примеру, стоим посреди кухни, давимся шершавой дрянью производства какой-то весьма хреновой бумажной фабрики, а вокруг летает пепел и оседает на наши красные рожи.

ПрЫнец подруге с мелодраматическими вздохами через неделю заявил что-то из серии "останемся друзьями, ты не нравишься моему Буцефалу", а моя пламенная любовь завяла с помидорами в свете вероломной рождественской измены. Собсна, она, любовь эта роковая, о высоких чуйствах, бушующих в моих грудях, даже и не знала. Что не мешало в моих глазах измене быть вероломной, а объекту любви - последней сволочью, гадом и развратником.

С тех пор я не загадываю желания под Новый год.
Нет, вру, конечно, загадываю. Но никогда - про любовь.