Поднималась с постели три раза. Два раза падала обратно полумертвой помятой тушкой и продолжала ковырять в памяти омерзительные темные сны. Потом долго сидела на спинке дивана у подоконника и грела руки чашкой зеленого чая. Рассматривала снег.
Есть близкие люди. Есть - родственники. К сожалению, две эти категории пересекаются редко. Иногда к какому-нибудь родственнику вспыхивает... нет, наверное, не ненависть, просто яркое нехорошее чувство. Черное такое, неприятное. Ты его давишь, давишь, давишь. И оно замещается на бесконечное и страшное чувство вины.
Я виню себя за то, что я так отношусь, за то, что я не могу относиться иначе, за то, что с облегчением вздыхаю, закрывая за этим человеком дверь, и буквально сползаю по обивке на пол, что я обнимаю собаку и мы на радостях бежим есть вкусности...
И бесконечное чувство вины. Бесконечное.
Есть близкие люди. Есть - родственники. К сожалению, две эти категории пересекаются редко. Иногда к какому-нибудь родственнику вспыхивает... нет, наверное, не ненависть, просто яркое нехорошее чувство. Черное такое, неприятное. Ты его давишь, давишь, давишь. И оно замещается на бесконечное и страшное чувство вины.
Я виню себя за то, что я так отношусь, за то, что я не могу относиться иначе, за то, что с облегчением вздыхаю, закрывая за этим человеком дверь, и буквально сползаю по обивке на пол, что я обнимаю собаку и мы на радостях бежим есть вкусности...
И бесконечное чувство вины. Бесконечное.